Прошка

Глаза. Их-то описать труднее всего. Знаете, одно время были распространены всякие определения "сверх чего-либо" (сверхскорость, сверхточность и т.п.) Сверхпочеру определялся, например, как почерк пьяного врача, если врач пишет ручкой, украденной на почте, сидя в разбитой телеге, во весь опор мчящейся по булыжной мостовой.
В этом смысле у Прошки были сверх-глаза, но как назвать их? Трудные были глаза у Прошки. Смотрит он на тебя и словно бы говорит: "Ну вот, и ты ещё тут…" При этом явно имеется ввиду-на белом свете.
Даже если Прошка снисходил до изображения ласки, взгляд его всё равно, испытывающ, всегда исподлобья.

Теперь нужно рассказать, на каком фоне в лаборатории появился Прохор. К моменту его появления в комнате жили три кошки: Васисуалий Михайлович, Федя и Дуся-развратница. Жили достаточно дружно.

Васисуалий Михайлович был кровей благородных. Его принесли сами же хозяева. Принесли прямо в лабораторию. Он был белой с чёрным окраски, короткошёрстый. Вальяжный был первое время, прямо член Государственной думы. Ну и довальяжничался видать. Попал он в лаборатория по совершенно дурацкому поводу. Отказывался есть что-либо, кроме сметаны, "а сметана в последнее врямя стала не та, он капризничал, голодать стал. Ну, думаем, чем ему так мучаться…."
В момент своего вступления (царственного) в лабораторию кот весил 5100 граммов (у Прошки было 3900). В лаборатории он не похудел, хотя сметану видел только во сне. Ел мясо, сырую рыбу, но ел так же и проростки овса и даже просто хлеб.
И пил не молоко, а воду. Молоко, впрочем, не очень полезно для желудка кошек, поэтому мы его избегали, думая не только о кошках, но и о себе. Если кошек в комнате несколько, то они, когда у них расстраиваются животы, начинают прятать друг от друга свои интимные дела. Извините, но очень трудно убирать то, о чём не знаешь, где оно. Диета по этому была суровой, но кошки чувствовали себя прекрасно.
Васисуарий Михайлович почти всё своё свободное от работы время проводил в неподвижности. Он смотрел в окно. Если вы закрывали ему обзор ладонью, он без эмоций вытягивал шею поверх ладони и продолжал смотреть в только ему одному известную точку законного пространства. Если вы ещё приподнимали ладонь, он с той же невозмутимостью пригибался. На вас-ни взгляда. Сбить его с этого занятия можно было, только сняв его с подоконника. Васисуарий не сопротивлялся. Олимпиец!

Потом появилась Дуся. Поступила она из вивария. Кошка имела вид самый босяцкий. Короткошёрстая, какая-то серо-бурокоричневая с плавными и хаотичными переходами цветов.
Была она до крайности вертлява. Появляется еда-истерично просит, все ноги обколотит, а есть потом не будет.

Завидев монумент Васисуалия на окне, тут же взялась к нему приставать, принимая (по её, конечно, мнению) жутко соблазнительные позы, и Михалыч не устоял. Он уставился на Дуську, долго, пристально на неё смотрел (она тоже замерла, вытращив на него глаза и тихонько к нему подвигаясь), потом решил, видимо, что заоконная даль более достойна его личности, чем вся эта суета сует. И больше он до Дуськи не снисходил, несмотря на неуемные старания.

А Фёдор? Такой, знаете, мужичок. Корявенький такой и, хотя внешностью был похож на Дусю, характер имел совсем другой. Обстоятельный был котяга, серьёзный. Избегал демонстраций. Федя тихо, без нажима занял в троице главенствующее положение и есть начинал всегда первым. Дусю, которая и на него обратила свой пылкий взор, принял благосклонно, но с некоторой снисходительностью.

Однажды утром я приехал с Прохором. Вытащил кота из мешка. Всё как обычно, в общем. Кот, правда, был необычный, но тогда я этого ещё не знал. Прошка встряхнулся и своим неподражаемым взглядом утомлённого жизнью жуира стал осматривать комнату. Васисуалий, тяжело бухнувшись с подоконника, пошёл к Прошке. Федя попыталя преградить Васисуалию путь, но тут Прошка сам неуловимым таким броском оказался между ними.
Несколько минут-в абсолютной тишине-они фехтовали глазами. Не знаю, о чём договорились, но только Прошка двинулся к окну, по пути огрел лапой Дусю (просто так, для порядка) и прошёлся вдоль трёх кусков кошмы, на которых-у каждого всоё, и ошибок здесь быть не может-были спальные места кошек. Прошёлся и вернулся ко мне. Встал около ноги, гдянул уголовно и хриплым мявом что то сказал. Ну, я положил четвёртый кусок. Во время этой процедуры Прошка неотступно следовал за мной, а затем улёгся на кошму. Троица старожилов обступила его, но он закрыл глаза, и всё тут.

Я сам кормил кошек. Во всяком случае, стремился к этому. После того, как вхождение Прохора в коллектив завершилось мирно (что следует считать чудом, так как обычно лидерство добывается в длительной боях), я взялся за кормление.
Выглядит это просто. Вытаскиваю я из специальной сумки мясо или рыбу, нарезаю довольно крупными кусками, окликаю кошек (по старшинству) и раздаю порции. В принципе ничего хитрого нет, важно лишь, что я это делаю. Ну так вот, вынул я из сумки кусок конины килограмма на полтора и тут же-чёрт!-то ли бросил его, то ли у меня его вырвали. Рука в крови. Это Прохор стрелой вылетел из-под батареи (всё видел оказывается, хоть и притворялся спящим) и, сбив по пути Дусю и Федю, через мгновение виселу меня на руке. В следующее мгновение он, видимо, решил оставить руку на завтра, а мясо взять на сейчас. И тут же около моей ноги, придеоживая кусок одной лапой, издал такое рычание, как будто незадолго до этого тигра проглотил.
Как я его не пнул, не знаю. Может, это жуткое рычание меня затормозило. Может, эта фантастическая молниеносность. А может, жалость. Ведь не от хорошей жизни-от голода он так бросился на еду. Отнять у него мясо я не пытался и решил, что други, так и быть, покормлю рыбой.
И тут я сделал ошибку. Я бросал куски рыбы не очень далеко от Прошки, и он, не теряя контроля над мясом, все их подобрал. Может, потому ещё у меня так нескладно всё вышло, что рука болела и я торопился закончить кормёжку, чтобы заняться собой. Но тут уж мне стал так интересен творимый Прошкой спектакль, что я забыл про боль. Зачем ему столько? И он мне объяснил, зачем. Широко расставив передние лапы, вцепленные в рыбу, и непрерывно урча, он тут же съел жуткое количество мяса, но наевшись, от остатков мяса и рыбы не отошёл. Сидел и смотрел на остальных.
Спустя некоторое время к Прошке подошёл-кто бы вы думали?-Васисуалий! Видимо, полагал, ему воздастся за то, чтопервый признал Прошку.
И ему воздалось. Прошка с такой зверской силой врезал ему по морде, что Васисуалий, кот едва ли не в полтора раза крупнее (во всяко случае толще и мордастее), на нога не устоял.
И тут Дуся, опять подкралась к Прохору. И получила мясо.
Своей корявой походочкой подкрался Федя-и был одарён рыбой. После чего Прошка ушёл на свой кусок кошмы. Васисулия он, так сказать, "вычислил". Последнему-что останется. Тогда-то до меня и дошёл смысл происшедшего. Прошка не только за ничтожное время установил своё безоговорочное главенство в коллективе, он ещё и установил иерархию отношений (точнее, отношения, своего отношения). Но это ещё не всё. Произошло большее. Теперь уже не я, а он, Прохор, раздавал еду. Он стал не только вожаком, он стал хозяином.
"Ладно,-думаю,-затра разберёмся".

Назавтря я доставал корм с большой осторожностью, готовясь бросить его едва ли не от уровня груди-этот чёрт опять прыгнул выше меня! Снова боль, но ещё больше обида. И злость. В конечном счёте мне с ним работать! Я решил навести порядок, но как сделать это с таким исчадием?!
Уж не знаю, как меня осенило, но я ударил Прошку. Не сильно, но вероломно. Говоря ласковые слова. В результате отшвырнул его от корма. Кот с диким рёвом кинулся на меня, но теперь уже меня так запросто переиграть было нельзя. Я снова опередил его.
Борьба длилась недолго. Он остановился. Замер в метре от меня, и только взгляд стал таким напряжённым, ну прямо жёг. Пауза длилась около минуты, после чего Прохор, не отрывая от меня глаз, медленно подошёл ко мне. Я убрал руку от корма. Он начал есть. Без рычания. И тут я погладил его. Он прервался, глянул на меня, сказал "Мрм",-и снова за дело. Честное слово, словно камень свалился у меня с души.
При следующей кормёжке порядок был таков. Я вытаскивал еду. Прошка мотался по полу, как ртуть, или, точнее, как кусочек натрия по поверхности воды. Глядел кот на мою руку и своими стремительными перемещениями отслеживал её движения, глухо урча и даже словно постукивая чем-то, лапами наверно. И захватывал все куски . Раздавал: Дусе, Феде, Михалычу-что достанется.
Доставалось то всем вволю, но Прошке был важен порядок. Я не лез в эту его жизнь, тем более что на меня он теперь не посягал и, более того, разрешал себя трогать во время еды. Я даже мог взять у него мясо или рыбу (я не преступал закон и изъятое всегда возвращал Прошке же, не внося сумятицы в умы его вассалов). Он видел это. Он, кажется, видел и понимал всё.

Спустя некоторое время подошла и Прошкина очередь пройти через вживление электродов. Я, видимо, был уже не равнодушен к этой бестии и не без волнения шёл на этот шаг. Что будет с группой, пока Прошка будет слаб? Оперировал после утренней раздачи еды (в общем-то нарушение принятых норм). До вечера Прошка спал. Что было ночью, я не знаю, но уже утром следующего дня этот дьявол стоял посреди комнаты и вершил порядок.
То ли оттого, что ему в этот день досталось больше ласки, то ли ещё по какой причине, но наши отношения из формальных: хозяин главный-хозяин прайда-вассалы, стали меняться. Мы с Прошкой подружились.

Как он понимал человеческую речь! Например, иногда Прошка забирался на стул, что вообще-то не разрешалось. Нравилось ему на стуле или особенно на моём кресле лежать. Может, кошма ему не подходила из-за того, что она как у всех? Ну вот, заберётся он на стул, а я говорю ему: "Прохор, слезь со стула!" Имя своё, кстати, знал в любых модификациях, хотя до этого, скорее всего, и понятия то не имел, что он Прошка или кто-нибудь там другой, а не просто "Я". Итак, "Прохор, слезь со стула!". Слезет, начнёт шататься по комнате. Или при тех же обстоятельствах: "Прохор, иди на место!" Слезет, пойдёт на кошму. "Проша, опять забрался! Иди ко мне, поговорим". Идёт (я сижу за компьютером), садится рядом. Эти минуты, как и наши разговоры, Прошка очень любил. Вообще проявлял интерес к моим манипуляциям за анализатором. Сидел около меня подолгу, переводя взгляд с экрана на мои глаза, а с них на руки, занятые клавиатурой. Тут-то мы и разговаривали. Не могу, к сожалению, подобрать сочетания звуков, которые бы соответствовали Прошкиным высказываниям. Одно скажу: он не повторялся-и впечатление диалога было полнейшее.
Да, ещё одна важная деталь. Не помню, что бы он хоть когда-нибудь мурлыкал.

Для эксперементов, в которых учавствовала эта четвёрка, киса помещалась в такой ящичек из плексигласа, но размерам примерно соответствующий кошачьим. Понятно, что кошки не рвались в этот ящик. Приходилось им, так сказать, "помогать" занять рабочее место. Само собой, после эксперимента киска поощрялась чем-нибудь вкусным, но чтобы идти в эту неудобную коробочку после слов : "Ну что, Проша, пойдём поработаем",- это надо было видеть. Вообще то эти слова говорились всегда, когда кота брали на руки, что бы отнести к этой самой колыбельке, но однажды, после нескольких уроков, я случайно сказал их раньше. И тут Прохор встал с кошмы и направился к рабочему месту. Думаю, не надо объяснять, что другие коты в ответ на такое предложение и ухом не вели.

Теперь самое главное.
Кроме опытов на таких кошках, как Прохор, Дуся или Федя (эти опыты называются хроническими), были у нас так называемые острые эксперименты. Длятся они всего один день и направленны на поиск таких закономерностей работы мозга, которые иначе, как при работе на открытом мозге не выявишь.
Научный поиск не доказательство теоремы. Удачи бываю редко-и нужно быть экспериментатором, естествоиспытателем, что бы понять, как сильна бывает жажда повторения яркого результата. Нужен, просто необходим ещё один опыт! А кошек в виварии-я это знал-нет. И вот тут-так уж всё совпало-неутомимый вахтёр принёс какую-то не трёхшёрстую, а прямо-таки разноцветную кошку. На мой взгляд, изрядную замурзайку.
На мой взгляд, но не на Прошкин.
Это была настоящая любовь с первого взгляда. Я не знаю, что было бы со второго, не дошло дело до этого.
Прошка буквально оцепенел. Вы видели когда-нибудь глаза влюблённой кошки? Я видел. А если это Прохор-представляете метаморфозу?
Это пёстренькое существо ничего не заметило. Ничего эта случайная гостья не поняла, а Прошка смотрел на неё-как бы это точнее сказать?-как на икону. Встревожилась Дуся. Попыталась вмешаться в это безобразие, но получив пару затрещин, ретировалась. Васисуалий отказался от заоконного пространства и уставился на Прошку и эту красотку, которая даже имени то не имела, да и не успела получить.

Чёрт возьми! Все всё понимали и только она одна-нет! Впрочем, я тоже. Мне, видите ли, необходимо было проверить результаты опыта! Сейча, спустя время, можно осуждать меня, да я и сам нередко казню себя. А ведь и нужно то было всег-навсего выпустить эту пару на волю. Думаю они решили бы свою судьбу лучше, чем у меня с ними получилось….Я, многому у Прошки научившийся. В то же утро один из главных уроков моей жизни был ещё впереди.

Надо сказать, что кошки наглухо лишены, как бы это сказать, стадного чувства, что ли. Ну, например грачи или вороны волнуются, когда их собрат попал в беду. Стараются помочь. Не то у кошек. Вы можете дать одной кошке эфирный наркоз-не очень эстетичная процедура, к сожалению,-а другая кошка в этот момент будет мурлыкать и тереться о вашу руку. Ту руку, что держит эфирную маску! Кошка может запрыгнуть в эксперементальную камеру и спокойно созерцать животное, находящееся там в специальном станке. Совершенно не волнует кошек и смерть собрата. Во всяком случае так выглядит кошачье поведение.

Прошка более чем за полугодовое проживание у нас видел многое. И не реагировал. Но надо было видеть Прошку, когда я давал наркоз его возлюбленной!
Легко, как это ни странно, описать выражение собачьей морды, но как описать кошачью, если , предположим кошка плачет?
Если кошка страдает. И не от боли физической . Как же это сделать, тем более если речь идёт о Прошке?
Он стоял в метре от меня и,как раньше писали, со смертной тоской смотрел на происходящее. После операции я устроил перерыв для кормления. Прошка ко мне не подошёл. Растерявшаяся свита его не знала, что делать. Крепко был вбит порядок в их головы, и всё вдруг изменилось. Постепенно кошки всё-таки начали есть, растащив еду по укромным уголкам. Раньше, получив еду от Прошки, они ели открыто. Но мне было не до этих тонкостей. Я занялся Прошкой. Не принял он от меня еду…

Кот отказался есть, но видно было и большее. Он отказался от жизни. Нет, Прохор не заболел. Душа у него не выдержала и он не угасал, отказавшись от еды и кокого бы то ни было общения. Он сгорал. Он просто-напросто не мог и не хотел жить без неё. Тем более в этой комнате. Может быть потому, что я был рядом.
На третий день вечером Прошка уже не смог спуститься из своей явной тайной обители. Он упал…
После истории с Прошкой я далеко не сразу смог продолжить экспериментальную работу. Но всё-таки продолжил…

Назад